Телестерион [Сборник сюит] - Петр Киле

Хор учеников и публика из прохожих и проезжающих мимо, и там Серов; в ночном небе в районе Пресни вспыхивают выстрелы и полыхают пожары.

         Х о р  у ч е н и к о вВзлелеянная в грезах с юных лет,Как пел о том пленительно поэт,Взошла богиня светлая, Свобода,В сияньи дивного восхода,И солнца чистый лучБлистает, светел и могуч.На небе синем лики декабристовИ сонм бесстрашных, — чист и истовПорыв к свободе, но любовьВзыскует мщенья, льется кровьСестер невинных, братьев —За чье же это счастье?Все ради царственной четы?С отечеством у бедственной черты.

О время жуткое: несчастная войнаРоссию всколыхнула, как весна,И, точно в ледоход, в одно мгновеньеВся наша жизнь пришла в движенье…

О время жгучее, как пламя,Полощет на ветру ликующее знамя,Влекущее, как счастье и любовь,Бегущее, как в юных жилах кровь,Цвет жизни и отрада,И павших высшая награда.

9

Санкт-Петербург. Летний сад. Дягилев, Серов, Бакст и два господина — одни прохаживаются по аллее, другие сидят на скамейке.

С е р о в (сидя, покуривая сигару). Ну, вот Думы нет — все по-старому, по-хорошему.

1-й г о с п о д и н. Как ни странно, Сомов все предугадал.

С е р о в. А позвольте спросить, какому же, собственно, манифесту отдать преферанс и какого придерживаться? Ни одного закона без Думы — все же реформы без Думы — очень просто.

1-й г о с п о д и н. Сомов говорил еще в прошлом году. Наша знаменитая конституция наглый и дерзкий обман, это ясно: в ней, кажется, нет даже крупицы зерна, из которого могло бы вырасти освобождение. Надо надеяться, что правители наши сами заблудятся в устроенных ими дебрях и сломят себе шеи. Вот и начались шараханья.

С е р о в. Нет, должно быть, есть лишь два пути — либо назад в реакцию, впрочем, виноват, это и есть единственный путь для революции.

1-й г о с п о д и н. Реакция — это и есть путь для революции? Резонно, по Гегелю.

С е р о в. Куда бы деться от этого кошмара.

Б а к с т. Куда? В Грецию, Антон! Пока мы собирались в Элладу, Сережа успел побывать на Олимпийских играх в Афинах.

С е р о в. За ним нам не угнаться. Он же бегун, метатель копья, атлет из атлетов…

Б а к с т. Медлить нам больше нельзя. Давай назначим срок и поклянемся.

2-й г о с п о д и н. Левушка с Антоном в своих вечных разговорах о поездке в Грецию, я думаю, всего лишь водят за нос друг друга, как добродетельные мужья о возможности пуститься в загул.

Д я г и л е в. Пора, друзья, пускайтесь во все тяжкие, да прихватите с собой Сашу Бенуа, который укрылся от революции в Париж.

С е р о в. Еще пописывает статейки для "Слова" и "Речи", заявляя, как Сережа: "Я — вне политики!"

Д я г и л е в. Антон! Ты прекрасно знаешь, о чем речь. Ты смолоду писал царей — и это великая удача для русского искусства на переломе эпох. И жаль, что отказался работать в царствующем Доме.

С е р о в. Сережа! А я вот не жалею, что тебя уволили со службы в дирекции императорских театров без права поступления вновь и без пенсии.

Д я г и л е в. Отчего же?

2-й г о с п о д и н. Да, будь ты директором императорских театров — достиг бы того же. С Антошей вы два сапога пара, большие скандалисты.

С е р о в. Отчего? Да ты сам еще прежде выбрал широчайшее историческое поприще, с призванием, которому имени нет на русском языке. Одна "Историко-художественная выставка" в Таврическом чего стоит. А то, фи, чиновник по особым поручениям. Велика птица.

Д я г и л е в. Разумеется, без дела я не остался. Но у императорских театров неисчерпаемые возможности, не говоря о звездах первой величины. Вот в Париже в Осеннем салоне я представлю русскую живопись за два века… (Подсаживается к Серову.) Перед тем, чтобы что-нибудь просить из твоих вещей, зная твой невыносимый характер, я тебе показывал их список.

С е р о в. Да.

Д я г и л е в. Ты обсуждал лишь, взять ли акварель или масло Александра III. Относительно всего прочего и вопроса не было. Мне, ей-богу, все равно, кто изображен на портретах, лишь бы хороши были портреты. Цорн этой весной не постеснялся выставить в Париже всю царствующую шведскую семью. Я — вне политики.

С е р о в. Ну, чего ты от меня хочешь?

Д я г и л е в. Теперь же, стою я или нет за шотландский портрет, я положительно не знаю, что делать. Портреты испрошены официальным путем. Относительно датского — получен ответ, что наследник датского престола, командующий полком, где находится портрет, согласился отослать портрет на выставку.

Б а к с т. Значит, речь идет о портретах Николая II и Александра III в мундирах шотландского и датского полков.

Д я г и л е в. Из Лондона еще ответа нет, но он, очевидно, будет положительным. Все это не княгиня Тенишева, с которой я мог ссориться насмерть из-за твоего запрещения выставлять ее портрет в Парижском дворце. Вообще с этой выставкой скандалов не оберешься. Все злы, как собаки, и напуганы, как воробьи… Работать при таких условиях немыслимо.

2-й г о с п о д и н. Ты всегда так говоришь, Сережа, в предчувствии немыслимых успехов.

Д я г и л е в (вскакивая на ноги). В связи с нашей последней выставкой бывших членов "Мира искусства" нас упрекают в том, будто бы мы вывезли наше молодое русское творчество из Парижа, а я покажу, нас ждут в Париже, чтобы от нас почерпнуть силы и свежести… Да, конечно, мы добиваемся признания "своего нового искусства" по той единственной причине, что вне того художественного общения, которое проявилось под знаменем "Мира искусства", в настоящее время в России иного искусства не существует. Все настоящее и будущее русского пластического искусства идет и пойдет отсюда, будет так или иначе питаться теми же заветами, которые "Мир искусства" воспринял от внимательного изучения великих русских мастеров со времен Петра.

2-й г о с п о д и н. Как закруглил, Сережа.

Д я г и л е в. Ну, если прямо сказать, это пока между нами, уже этой зимой в Париже пройдут "Исторические русские концерты", и, я ручаюсь, это будет откровением для Европы. А далее — серии оперных и балетных постановок с Шаляпиным, с Анной Павловой, с вами, господа художники! Это будут целые "русские сезоны" в Париже.

Б а к с т (вскакивая на ноги). Каково?! Одни наши декорации произведут фурор. А еще костюмы!

С е р о в. Боюсь, директор императорских театров Теляковский не даст ни декораций, ни костюмов, пребывая в контрах с чиновником особых поручений, уволенным без всяких прав.

Б а к с т. Создадим новые, еще лучше.

Д я г и л е в. Да, Левушка! Парижанки будут тебя носить на руках.

Б а к с т. Мне будет удобнее на их коленях.

С е р о в. Через Элладу в Париж?

Б а к с т. О, да! Виват, Дягилев!

1-й г о с п о д и н. Как давно не собирались вместе. Жаль, нет Саши Бенуа, Сомова, Остроумовой…

10

Царское Село. Александровский дворец. Покои императрицы. Александра Федоровна и Николай II, настроенные шаловливо и благодушно.

     А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н аА где же Аннушка? Мне кажется,Я знаю, почему ее все нет.

             Н и к о л а йО ком ты говоришь?

    А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н а                                      Прекрасно знаешь.Тебя, уж верно, поджидает где-то,Чтобы вручить любовное посланье,А, может, объясниться наконец.А я устала, вам не помешаюИ даже чуть завидую…

             Н и к о л а й                                        Кому?

     А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н аОна еще так молода; а свежесть,Ну, прямо ангельская.

              Н и к о л а й                                        Свежесть сдобы.До сладкого я не охотник, Аликс.

     А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н аТы любишь сладкое, уж я-то знаю,Когда вино не притупляет вкусИ нет забот насущных на примете.

              Н и к о л а йДа, ныне, слава Богу, все спокойно.Поверить даже трудно после бедствий,Что пережить пришлось нам в эти годы.И даже роспуск Думы без эксцессовПрошел на этот раз. Столыпин взял,Как видно, верный совершенно тон,Хотя винят его в переворотеИ в казнях массовых, что вряд ли верно.

      А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н аЗабудь! Поди за Аннушкой скорее.

                 Н и к о л а й             (с недоумением)Хотел бы знать я, кто кого все водитТут за нос? Если влюблена она,То слишком уж, закатывает сцены,Когда б тебе скорее то пристало?

      А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н аА что мне делать? Я люблю тебя.Люблю ее. Она же влюбленаНе то в меня, не то в тебя ревниво.В чем можно упрекнуть ее, скажи?Скорей тебя — за равнодушье к ней.

               Н и к о л а йВсе это мило, как игра и шутка.Зачем же замуж выдавала ты,Да заливаясь в три ручья слезами?И жениха-то взяли где, мерзавца?

     А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н аБлагие намеренья, наважденье —Все испытанье девы непорочной,Как свыше предназначенной — кому же?Какая мысль мне в голову пришла!О, нет!

               Н и к о л а й             Постой же, Аликс! Успокойся.Все это лишь игра, чтоб сохранитьМеж нами пыл желаний и любовь.

     А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н аТак, что? Поди! Хочу я помолиться.

                Н и к о л а йПойду я к детям.

     А л е к с а н д р а  Ф е д о р о в н а                                Да, скажи им тожеПусть обратятся мысленно к нему,К тому, кто молится за нас и страждет.

Николай уходит; Александра Федоровна опускается на колени и, опершись руками о кресло, замирает.